Вечером, в начале двенадцатого, я пошла в кухню за чаем. Там за обеденным столом сидел мой отец и вымачивал семена кактусов в марганцовке. Он любит кактусы, у него их много. Каждый год он отвозит их на дачу, на солнышко, делает посевы из заказанных по интернету и собственных семян, пересаживает маленькие кактусы, прививает редкие виды. Так было и когда я была совсем маленькой, я помню точно такую же картинку: вечер, на кухоннном столе стоит маленькая стеклянная емкость с малиновой жидкостью, рядом разложена марля. Папа перетирает маленькие черные семена между указательным и большим пальцами, а когда они очищаются от грязи, стряхивает их на марлю. Давно не видела, как он это делает, и вот вчера меня поразило картинка осталась прежней, но насколько он изменился, как поседели волосы, обострились черты лица, теперь папа носит очки от дальнозоркости и сидит согнувшись над столом, так что при вечернем искусственном освещении кажется почти старым. И как долго я этого не замечала. Мне казалось, что он такой же как когда-то.
Мне было так больно. И я ушла, чтобы было не заметно, что я плачу.
Я ни за что на него не сержусь.
Мне стыдно.